Веселый кладезь смешных и грязных...
— Теперь я скажу вам, чего вы боитесь.
— Я боюсь тьмы.
— Темноты?
— Темноты тоже. В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.
Вчера с соседушкою провожали Бориса Натановича. Очень тёплое прощание получилось. Он-то, соседушко мой дорогой, просто взращен был этими АБС. Не могу сказать такого о себе — не люблю фантастики, но любил этих братьев, наверное, не меньше, чем он. За их гуманистические воззрения и человеческий облик.
Поэтому сразу и сказал — прошу не называть в моём присутствии АБС фантастами. Не хочу, чтобы при мне унижали больших и красивых людей. Это Лукьяненко фантаст. А про хороших людей так мы можем договориться до того, что Жванецкий, оказывается, юморист, а Конецкий маринист. А это просто писатели с большой буквы. Просто. Писатели с очень большой буквы.
А что касательно до некоторых, то к их именам не только цеховую принадлежность, но и профессию прилепить не можно. Просто ВЫСОЦКИЙ, просто ЖВАНЕЦКИЙ, просто ОКУДЖАВА.
Просто СТРУГАЦКИЕ.
...великие писатели тоже всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они — это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.
А Борис Натанович и не брюзжал даже. Это было несовместимо с его превосходящей всякие границы разумного интеллигентностью. Но совесть, совесть, совесть… Ах, как мало нам её остаётся с его уходом!
…Соседушко мой был болен в этот день, и не просто, а воспалением лёгких. Как раз вчера ему и поставили диагноз. Но о переносе дня прощания он и слышать не хотел. И прав, как всегда — именно в тот час, когда частицы пепла человека, которого мы любили, медленно опускались на эту странную землю, мы и должны были произнести свои слова любви.
...разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки.
И я, конечно, как не худший носитель разума, выпил вчера, прощаясь с Борисом Натановичем, всего один литр водки. Он, конечно, глянет на меня с облака, нет, не то, что неодобрительно, но с сожалением. Но ничего, зато старшой брат, Аркаша, всё поймёт и объяснит новоприбывшему. И соседушко мой, больной пневмонией всё понимает и пьёт вместо водки одно лишь вино. Потому, что антибиотики.
Я пил водку и с отчаяньем думал, что водки у меня ещё будет много — ровно столько, чтобы хватило до скорой встречи с братьями, но что-то важное у меня отняли.
Отняли ориентир. Куда теперь оборачиваться, чтобы прочитать в глазах осуждение или одобрение твоего поступка?
Вы знаете, у человечества есть по крайней мере два крупных недостатка. Во-первых, оно совершенно не способно созидать, не разрушая. А во-вторых, оно очень любит так называемые простые решения. Простые, прямые пути, которые оно почитает кратчайшими.
Ну ладно. Скучно как-то здесь стало. Хорошо хоть, что водочка всегда под рукой. Остаётся немного подождать, ведь
В конце концов, что такое смерть? Смерть, дорогие товарищи, это самое интересное приключение, которое мы испытаем в жизни.
— Я боюсь тьмы.
— Темноты?
— Темноты тоже. В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.
Вчера с соседушкою провожали Бориса Натановича. Очень тёплое прощание получилось. Он-то, соседушко мой дорогой, просто взращен был этими АБС. Не могу сказать такого о себе — не люблю фантастики, но любил этих братьев, наверное, не меньше, чем он. За их гуманистические воззрения и человеческий облик.
Поэтому сразу и сказал — прошу не называть в моём присутствии АБС фантастами. Не хочу, чтобы при мне унижали больших и красивых людей. Это Лукьяненко фантаст. А про хороших людей так мы можем договориться до того, что Жванецкий, оказывается, юморист, а Конецкий маринист. А это просто писатели с большой буквы. Просто. Писатели с очень большой буквы.
А что касательно до некоторых, то к их именам не только цеховую принадлежность, но и профессию прилепить не можно. Просто ВЫСОЦКИЙ, просто ЖВАНЕЦКИЙ, просто ОКУДЖАВА.
Просто СТРУГАЦКИЕ.
...великие писатели тоже всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они — это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.
А Борис Натанович и не брюзжал даже. Это было несовместимо с его превосходящей всякие границы разумного интеллигентностью. Но совесть, совесть, совесть… Ах, как мало нам её остаётся с его уходом!
…Соседушко мой был болен в этот день, и не просто, а воспалением лёгких. Как раз вчера ему и поставили диагноз. Но о переносе дня прощания он и слышать не хотел. И прав, как всегда — именно в тот час, когда частицы пепла человека, которого мы любили, медленно опускались на эту странную землю, мы и должны были произнести свои слова любви.
...разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки.
И я, конечно, как не худший носитель разума, выпил вчера, прощаясь с Борисом Натановичем, всего один литр водки. Он, конечно, глянет на меня с облака, нет, не то, что неодобрительно, но с сожалением. Но ничего, зато старшой брат, Аркаша, всё поймёт и объяснит новоприбывшему. И соседушко мой, больной пневмонией всё понимает и пьёт вместо водки одно лишь вино. Потому, что антибиотики.
Я пил водку и с отчаяньем думал, что водки у меня ещё будет много — ровно столько, чтобы хватило до скорой встречи с братьями, но что-то важное у меня отняли.
Отняли ориентир. Куда теперь оборачиваться, чтобы прочитать в глазах осуждение или одобрение твоего поступка?
Вы знаете, у человечества есть по крайней мере два крупных недостатка. Во-первых, оно совершенно не способно созидать, не разрушая. А во-вторых, оно очень любит так называемые простые решения. Простые, прямые пути, которые оно почитает кратчайшими.
Ну ладно. Скучно как-то здесь стало. Хорошо хоть, что водочка всегда под рукой. Остаётся немного подождать, ведь
В конце концов, что такое смерть? Смерть, дорогие товарищи, это самое интересное приключение, которое мы испытаем в жизни.
