Сегодня исполняется 65 лет, как на Московском заводе малолитражных автомобилей (будущий АЗЛК) был собран первый легковой автомобиль «Москвич-400», точная копия немецкого автомобиля «Опель-Кадет».
Почему Опель? А очень просто: сразу после войны завод Опель в Германии был демонтирован и перевезён в СССР.
В советское время, помню, этот факт у меня был одним из аргументов в спорах с приверженцами социалистического метода хозяйствования. Очень наглядный эксперимент — в одном месте забирают завод целиком и оставляют на его месте чисто поле. А в другом этот завод ставят и тут же начинают выпускать те же самые машины, что и на старом месте. То есть условия неравные. Тем убедительнее результат эксперимента. Что мы видим через 30 лет? Стёртый с лица земли Опель возродился и улетел в космос, а его преемник Москвич сосредоточился на выпуске ржавых ведёр с гвоздями и продолжал существовать только потому, что ничего другого своему народу коммунистам предложить было нечего. За этим-то металлоломом люди годами в очередях стояли. И счастливы были, дождавшись. Помню, отец мой в середине шестидесятых купил Москвич 408, так несколько дней валялся под ним — прежде чем выезжать на новой машине, необходимо было закрутить все гайки и болты, которые на заводе были просто наживлены.
А ещё через несколько лет завод Москвич просто умер в страшных мучениях. Потому, что люди получили возможность приобретать подержанные десятилетние автомобили за границей, и это старьё быстро подрубило под корешок гигант отечественного автомобилестроения.
Что примечательно — вся эта недолгая, в несколько десятков лет, история завода является ещё одним наглядным примером для ещё одного длящегося годами спора. Вот теперь говорят: какая прекрасная страна была, как всё хорошо работало, а пришли злодеи Горбачёв и Ельцин и всё разрушили. У нас всегда виновные через какое-то время находятся, хотя поиски можно упростить и ускорить — надо лишь каждому почаще заглядывать в зеркало.
Так вот не получается. До них всё рухнуло. И завод Москвич в том числе. И не могло быть иначе. Все годы своего существования он не жил, а агонизировал. Потому, что ничего не производил. Ибо то, что сходило с его конвейера, вещью назвать нельзя. Так же, как и работу его многотысячного коллектива нельзя назвать работой. Так же как и зарплату этого коллектива нельзя назвать зарплатой. Так же как и выборы, в которых участвовал трудовой коллектив, выборами не являлись. Но это уже к Жванецкому.
Я же за сим откланиваюсь, поздравляю всех с очередным днём выборов и желаю всем нам получить такую власть, какую мы заслуживаем.