В прожитые годы мне изрядно довелось насовершать постыдных поступков. В детстве особенно — какой-то неудачный ребёнок я родителям достался. Всё как-то не так я делал. Помню, как впервые руку на плечо девочке забросил, а она её скинула. Очень мне стыдно было.
С годами количество постыдных поступков уменьшалось, но зато вид они приобретали зловещий, вовсе не детский. Да и не настолько оно, количество, уменьшилось, чтобы чувство стыда, ведущее меня по жизни, могло бы уступить любому другому чувству, например, гордости. Бывает, жена рассказывает про вчерашний день, который я, в силу старческого маразма, не помню, и мне так стыдно, так стыдно!
Нет, время гордости так для меня никогда и не наступило, к счастью. К счастью потому, что без этого чувства оцениваешь себя более реально. Оцениваешь поступки, уже совершённые. А ещё не совершённые поступки у меня все впереди. Один хороший поэт написал про старость: «…но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок…». Это не про меня. И ошибок я ещё наделаю, если буду жив, и загадок неразрешимых масса остаётся. Самая неразрешимая загадка — кто я такой? Не могу себя анализировать и не хочу. Чудовище боюсь увидеть.
В последний раз я испытал жгучее чувство стыда вот буквально на днях. Точнее, сейчас испытываю. И вот хоть сквозь землю мне провалиться! А было дело так.
Под воздействием друзей и родственников (ладно бы кого-то другого, а то ведь — родственников!), я взял и кинул клич: «помогите книжку про Булата Окуджава выпустить». И ведь знал же, что в нашей России это сочувствия не найдёт. В какой-нибудь другой России — может быть, но только не в нашей.
Конечно, меня быстро вычислили, несмотря на то, что предыдущие восемь томов я исключительно за свой счёт делал — все поняли, что это мне на блядей в Куршавеле не хватает. Забанили меня в половине сообществ, где я состоял. А в сообществе, посвященном Бродскому, ещё и стыдили меня, седовласого.
Ах, как стыдно, как стыдно мне граждане! Простите, кто продолжит любить! Я больше так никогда не буду!!!