Нам уже доводилось говорить как-то, что бывший советский пролетарий, перебравши множество профессий, на склоне лет вдруг решил, что его призвание — писательство. Чего не примерещится на склоне лет — мозги уже не те, кровоснабжение нарушено.
Но и не совсем с бухты-барахты он всё же так решил — в пользу выбора новой профессии были веские основания. Во-первых, с годами он разучился читать, но книжки продолжал любить с юношеской пылкостью. И чтобы не расставаться с давней привязанностью, оставалось только самому начать писать книжки. Другая причина — в какой-то момент бывший пролетарий понял, что никакие виды деятельности, подразумевающие мало-мальские физические нагрузки или даже просто движение, ему больше не подходят. То есть надо искать сидячую работу или даже лучше лежачую.
Умные работы на компьютере были отметены сразу. Тут он умел только нажать кнопочку включения, ну и ещё некоторые кнопочки на клавиатуре с буквами. Можно было, конечно, вовсе отодвинув компьютер, попробовать вязать крючком, рисовать на холсте или упаковывать в картонные коробочки электрические выключатели, отбивая хлеб у общества слепых. Но под вязание или рисование у пролетария руки были не так заточены. А упаковывать в картонные коробочки не хотелось.
Вот по всему и выходило, что остаётся только писать. Были, правда, сомнения, что этот вид деятельности может принести какие-то ощутимые заработки. Или, хотя бы неощутимые. Хотя бы как за упаковку электрических выключателей в картонные коробки.
Надо что-то писать на заказ. Чтобы деньги платили. И заказы, как ни странно, пошли. Один журнал что-то такое попросил, другой. Но только это были очень бедные журналы, которые выплату гонораров не могли себе позволить. Да он, в общем-то, и не просил — неудобно как-то, тебя печатают, а ты вместо спасибо денег станешь требовать.
Только в одном журнале заплатили за статью бывшему пролетарию три или четыре тысячи рублей или другими словами, сто или долларов или евро. Причём в том богатом журнале его просили и дальше для них писать, но ему это уже стало неинтересно. Он уже привык писать забесплатно, но то, что самому хочется. А то, что ему хотелось, ну очень мало ещё кого интересовало.
Оставив надежды на регулярное денежное вознаграждение, он стал терпеливо ждать какой-нибудь литературной премии, ну хоть бы той же Нобелевской, например, и по заказу писать перестал.
Но тут неожиданно из Москвы заказ поступил, притом срочный — написать сочинение для племянницы-третьеклассницы. Пролетарий уж как только не втолковывал родителям третьеклассницы, что сочинение — это не его жанр, что он скромный исследователь биографии известного российского поэта Митрофана Деригора-Стрёкотова. Попутно так же занимается биографиями близких и дальних родственников Митрофана, друзей, соседей, соседей по больничной палате, людей, стоявших с ним в одной очереди в химчистку или проходивших по той улице, где иногда выгуливали его собаку.
Но отец ученицы взмолился — надо, говорит, написать про какую-нибудь профессию, а она, видишь ли, вспомнив про дядю-писателя, возжелала написать именно об этой. Мы, говорит, с женой бились-бились, но не смогли ничего путного придумать, а других писателей (на этом месте он грязно выругался) у нас в семье нет.
— И немудрено! — отвечает грустный пролетарий, — чего же путного можно написать про эту тяжёлую, не для детского понимания, профессию?!
— А я тебе денег не пришлю, умник ты эдакий, — переходит к омерзительному шантажу ничего не смыслящий в писательском деле папаша.
Довод этот писателю показался убедительным. Дело в том, что он много лет уже совместно с грубым папой третьеклассницы владеет маленьким бизнесом в Москве. И, не получивший пока никаких премий писатель, конечно, сейчас зависит от ежемесячных переводов из Москвы, как никогда.
Пришлось бедняге садиться и писать сочинение от имени третьеклассницы, роняя скупые мужские слёзы от воспоминаний о беззаботном пролетарском прошлом. Вот что в итоге получилось:

Мой дядя — писатель. Мне очень нравится эта профессия потому, что писатель не должен каждый день ходить на работу. Он может утром спать, сколько захочет, и никто на него не кричит, чтобы он вставал и шёл трудиться. Он может взяться за работу тогда, когда ему захочется. А если сегодня не хочется, то он может вообще не работать. И даже не вставать. Если, конечно, ему никуда срочно не надо идти. Например, в магазин за пивом, но это не каждый день.
Но если жена говорит писателю, чтобы он вынес мусор, тогда мой дядя садится поскорее за компьютер и начинает раскладывать пасьянс. При этом он говорит, чтобы жена не отвлекала его глупыми просьбами, потому, что он обдумывает сюжет нового романа. Поиграв в карты, дядя ложится на диван, чтобы ещё раз как следует обдумать сюжет нового рассказа и обдумывает его до обеда.
А после обеда он уже так устаёт, что работать больше не может.
Особенно я люблю, когда мой дядя приезжает к нам в Москву. Это так весело! В результате многолетней писательской деятельности своей квартиры в Москве у них больше нет, и они всей семьёй останавливаются у нас. Нет у них больше и машины, поэтому в те дни, когда дядя приезжает, папа тоже не работает, а только развозит дядю по его писательским делам. Но особенно весело по вечерам. Вечером к дяде приходят гости, они долго сидят за столом, разговаривают и радуются, что магазин возле нашего дома работает круглосуточно. Потом дядя ложится на диван, а гости остаются спать на полу, положив под голову дядину книжку с автографом.
Мы каждый раз очень ждём, когда же приедет дядя!
Мне нравится, что писатель ездит в разные страны, а потом пишет о том, что видел интересного. А ещё он должен много читать, чтобы много знать. Тогда его любят читатели и пишут ему хорошие письма.
Когда я вырасту, я обязательно стану писателем!

Вымучив это нелёгкое сочинение, писатель надорвался и слёг. Обессиленный нечеловеческим трудом организм потерял ориентацию в пространстве и иммунитет. Тут же прицепилась какая-то инфекция, и писатель лежит теперь с ещё большей, чем обычно гордостью и уверенностью в своей правоте. Рассуждая вполголоса о преимуществах кремации против погребения, он с чувством чихает и кашляет, победно поглядывая на жену, дескать, не нужно ли вынести мусор?
А родители племянницы его сочинение забраковали, между прочим. Что-то оно им не понравилось. Тёмные, тупые, тупые люди!

Всё это я пишу в назидание собратьям моего несчастного героя, трудоголикам пера — не усердствуйте, друзья, слишком. Всё равно ваш труд смогут оценить только потомки!