Давно не хожу в сообщества. Некогда, работать надо. Но урывками всё же пытаюсь читать книгу «Горькие лимоны» Лоуренса Даррела. Не могу её не прочесть. Во-первых, это брат другого писателя Джеральда Даррела, которого я обожаю за любовь и юмор, с какими он описывает животных и людей. А во-вторых — и это главное — книга «Горькие лимоны» о Кипре. Лоуренс тоже здесь жил когда-то, за шестьдесят лет до меня. Интересно сравнить.
Старший брат моего Джеральда не подвёл. Так же хорошо пишет, такой же добрый юмор, такой же пьяница. Последнее мне тоже импонирует.
«Вздохнул буксир и плеснул на ближайшее облако молочно белой струей пара. Корабельный стюард тоже купил себе стакан молока и присоединился ко мне; приятный человек, круглый и гладкий, с роскошными ямочками в уголках улыбки — будто дорогие запонки на свежевыстиранной сорочке.
— Прекрасно, — кивнул он, оглядывая венецианский пейзаж, — прекрасно.
Впрочем, признание это прозвучало слегка натужно, поскольку сам стюард был из Болоньи, и открытое восхищение чужим городом казалось ему предательством. Он самозабвенно затянулся трубкой, набитой какой то пахучей смесью.
— На Кипр едете? — спросил он в конце концов, вежливо, но с легким оттенком сострадания.
— Да. На Кипр.
— Работать?
— Работать.
Я счел нескромным объяснять, что я намереваюсь обосноваться на острове, купить, если получится, дом… После пяти лет, проведенных в Сербии, мне уже начало казаться, что само по себе желание поселиться где нибудь на Средиземном море есть симптом опасного помрачения рассудка; да и в самом деле, вся эта затея вызывала ощущение нереальности. И я был рад лишний раз дотронуться до дерева.
— Так себе местечко, — сказал он.
— Да, судя по всему.
— Сухо и воды совсем нет. Народ пьет, не зная меры.
Вот это уже звучало обнадеживающе. Сколько я себя помнил, отсутствие воды всегда казалось мне лишним поводом возместить недостаток жидкости вином.
— А как тамошнее вино? — спросил я.
— Тяжелое и сладкое.
Это уже хуже. В том, что касается вина, на болонца всегда можно положиться. Впрочем, бог с ним. (Я куплю себе маленький крестьянский домик и пущу на острове корни, на ближайшие четыре пять лет). Самый что ни на есть сухой и безводный остров покажется раем после бездушных и пыльных сербских равнин».
Да, многое в этой книге мне было узнаваемо. Но что-то и изменилось за шестьдесят лет. В частности, того, что народ здесь «пьёт, не зная меры», я не заметил. Может быть, киприоты с тех пор стали трезвенниками, но думаю, здесь дело в разных оценочных категориях. Лоуренс Даррел, в частности тоже не нашёл аборигенов чрезмерно пьющими.
Но вот цены точно изменились и неслабо. Лоуренс купил себе роскошный дом в Белапаисе за 400 фунтов. Мне пришлось уплатить уже 400000.
И вино он не по два евро за литр покупал, как я, а по шесть пенсов. Ему это вино бочками прямо домой оптовик привозил, и вино не успевало потерять свежести до следующей партии. Зря пугал стюард Даррела — хорошее сухое вино, нисколько не тяжёлое и не сладкое. Это он про другое вино говорил, про Коммандарию, которая почему-то считается визитной карточкой Кипра. Редкая гадость, соглашусь с болонцем.
Во второй половине книги весёлый тон повествования постепенно уступает место трагическому, ибо это были годы, предшествовавшие избавлению от британского «ига» и обретению так долго ожидаемой независимости, которая и погубила Кипр. О чём многие киприоты заранее догадывались, но были не в силах противопоставить здравый смысл националистической пропаганде, неутомимо разливающейся из Афин по радио и газетам. Подвели их братья-греки, сильно подвели.
И меня по мере прочтения книги тоже стали преследовать тревожные мысли. Всё повторяется, всё повторяется.
Киприоты тогда не вынесли уроков, всё виноватых искали — англичан, турок, так и не догадавшись посмотреть в зеркало. И продолжали, как слепые щенки тянуться к Греции. И снова она их подвела. Теперь Греция просто разорила Кипр и по миру пустила. А Кипр не нашёл ничего лучшего, как пустить по миру нас. Тех, кто их кормил, покупая их дома, продукты и вино. Теперь они хотят ввести несусветный налог на недвижимость. Причём, отталкиваясь от цен, по которым мы эти дома покупали, хотя теперь эта недвижимость упала в цене вдвое.
Ну что ж, если так, мы вынуждены будем бросить дом и уехать. Нам нечем платить этот налог. Сад, конечно, засохнет, дом развалится. Станут ли киприоты от этого счастливей? Или получится опять, как тогда, когда они завоевали независимость?
Читаю свежую газету:
«Согласно новому циркуляру Технической службы Министерства образования, сотрудникам Школьного совета даны указания снять кондиционеры и батареи центрального отопления почти во всех классах государственных школ. Как пояснили в министерстве, цель — экономия расходов на отопление и электроэнергию».
Ну, что же, цель благая. Хотя эффективней, наверное, было бы разогнать к ебеням Школьный совет, Техническую службу и Министерство образования. Ну, что за мания величия! Оставить в министерстве пять клерков, переименовать его в районо и этого вполне достаточно.
Ну, им видней. Я же в связи с этой новостью вспомнил строки из книги Лоуренса Даррела, где он, наслушавшись рассказов своего друга-собутыльника Паноса пишет:
«Вместе с ним я провел три зимы на занесенном снегами Троодосе, я вел уроки в промороженной насквозь деревенской школе, где скрип ученических перьев сливался с дробью выбивающих чечетку зубов; вместе с ним я задыхался и обливался потом в августовской жаре срединной равнины; болел малярией в Ларнаке…»
Всё возвращается.